Автобус на тот свет
Начать стоит с классификации. В фильмографии Алексея Учителя психологическую драму «Цой» логично поместить не в тот ранний сегмент, который связан с ленинградским рок-клубом (небольшие фрагменты из фильмов «Рок» и «Последний герой», снятых около 30 лет назад, использованы и в новой картине). «Цой» куда органичнее вписывается в нишу «исторической фантастики», где вальяжно расположилась недавняя «Матильда», своеобразно интерпретирующая отношения императора Николая II и балерины Кшесинской.
С «Матильдой» «Цоя» роднит не столько искусственно созданная атмосфера скандальности, сколько методологическое сходство. Учитель снова выступает здесь как интерпретатор исторических фактов. Он исходит из того, что есть вещи неверифицируемые – никакой, даже самый въедливый биограф не может со стопроцентной уверенностью утверждать, о чем именно говорили оставшиеся наедине люди. Это можно только предполагать, что вправе делать любой автор. В «Цое» примерно такое же, как в «Матильде», соотношение более или менее достоверных фактов и режиссерского воображения, помогающего автору решать свои личные концептуальные задачи. Они имеют весьма косвенное отношение к главному герою, который мирно спит на Богословском кладбище и вряд ли заворочался в гробу от нового фильма про себя, совершенно безобидного по отношению к его личности (нервно перевернуться Цой мог бы скорее от фильма Кирилла Серебренникова «Лето», где есть априори обреченная, хоть и смелая попытка Цоя сыграть). Впрочем, нельзя ведь исключать, что в гробу никакого Цоя нет, – версию «Цой жив!» никто не отменял. Эта мантра как бы невзначай звучит в финале картины из уст жутковатого имперсонатора Цоя, пугающего одновременно внешним сходством и внутренней непохожестью. Неподалеку от Литейного моста он просит огоньку у главного героя картины, которым является вовсе не Виктор Цой.
